В далеком будущем кто будет вместе со мной слушать ветер? (с)
Флафф это называется, кажется? Скатываюсь я, скатываюсь к розовым соплям... Простите меня, господа) Зато осталось писать всего ничего)
10 глава и предыдущиеwww.diary.ru/~martes/p111231872.htm
11 глава
Рукия положила трубку. Я подошел к зеркалу. Посмотрел на себя — кожа бледнее обычного, волосы растрепались, выбились из-под кенсейкана, на щеках горят алые пятна — лихорадочные и жуткие. Я не привык таким себя видеть. Я никогда себя не видел таким. Надо попытаться основательно взвесить все и оценить, это привычно, так я делаю всегда, если не понимаю собственных мотиваций и стремлений. Этому научили меня еще в детстве. Контроль жизни начинается с себя. Все, что есть в нашей жизни, привносим в нее мы сами. Я все взвесил. Оценил - и обомлел. Внутри таилась глупая детская обида. Она затапливала даже законное возмущение! Мне врет Рукия. Собственная сестра! И ради чего? Ради того чтобы покрыть интрижку лейтенанта. Моего лейтенанта! Моя сестра! Да, они ведь друзья. Это меньшее, на что она пойдет ради Рэнджи. И обида, вот она, во всей красе — а я? Я твой капитан, Рэнджи! Ты не смеешь меня обманывать! Да в конце концов... Ну я же не зверь! Сказали бы правду, я бы его отпустил. Отпустил бы? Да. Если бы не было этой глупой любви, если бы такое случилось год назад, он сегодня же был бы уже в Готее! Тут, в кабинете! И сидел бы тише воды, и пикнуть бы не смел! А теперь я ничего не могу... Я не могу разоблачить их обман, потому что сам себе не поверю, что делаю это ради порядка в Готее. Почему? Почему все это возникает тогда, когда я уже не имею права на слабость? Почему когда я был ребенком, юношей, все давалось легко, почему меня не научили с этим справляться? Я только теперь начал задумываться, - а была ли жена счастлива со мной? Была. Я уверен, что была. Но было ли это моей заслугой? Я не добивался ее, я ни с кем не соперничал, я не сомневался в ее верности и любви. А сам я просто был. И ей было достаточно. А теперь ее нет. А я, уверенный в себе, властный, молодой, мудрый не по годам, - как еще меня любят называть старейшины клана, обсуждая правителя? Ни одного дурного слова не услышал я о себе с детских лет. И тогда даже было — чересчур горяч. Да, вот и вылилась горячность. Чересчур. Что же мне, мудрому, теперь делать? У кого просить совета, если я не могу рта открыть, чтобы не выпустить эту лавину глупых эмоций? Пожаловаться — не могу. Даже сенсею. Уже не могу. Уже вырос. Говорят, что любовь — это жизнь. Я хочу жить, я просто хочу жить. Но не могу. Горячий поток затапливает горло, перехватывает дыхание и... Я ведь представляю его с этим... Я ведь... Я закрыл глаза, усилием воли утихомирил пульс, успокоил рейацу. Взял со столика пузырек темного стекла и добавил пару капель в чай. Последнее средство, Унохана-тайчо была обеспокоена моим самочувствием. Да что там говорить, она была напугана! Сейчас я выпью чаю и лягу спать. И засну с этим чудесным средством. Сразу, без сновидений. А завтра на службе я буду обычным. Потому что иначе нельзя.
- Унохана-тайчо, все действительно плохо?
- Я даже не знаю. Похоже на нервное расстройство, но... Чем оно может быть вызвано? Усталость исключена. Физически все в порядке. Я, честно говоря, в растерянности. Такое бывает при... Но откуда... Хотя... Знаете, если эмоции долго держать в себе, может случиться что-то наподобие взрыва. И тогда, вы понимаете, если бы это случилось с обычным офицером, можно было бы переживать только за пациента, а тут... Он ведь может быть опасен не только для себя!
- Да. Я понимаю. Но что же можно сделать?
- Прежде всего, выяснить, на какой почве пациент зациклен. Но это невозможно в случае с рокубантай-тайчо. По крайней мере со мной откровенно он говорить отказывается. Может быть вы...
- Да, я пытаюсь, но знаете, я тоже не имею, конечно, уже прежнего влияния.
- В конце концов объясните ему, что это уже не его личное дело! Он попросту не имеет права! Прежде всего, он не имел права так себя запускать. И потом, он сам видит проблему, он видит, что самостоятельно с ней не справится. И не желает доверять врачам. Возмутительно! Капитан не имеет права на поведение ребенка. Я полагаю, что если ваш следующий разговор не возымеет действия, придется действовать мне.
- Я понимаю, я постараюсь все объяснить. Только не переживайте, умоляю вас. Думаю, это не самое страшное, с чем нам приходилось сталкиваться.
- Не самое. И худшие случаи бывают только тогда, уверяю вас как врач, когда их запускают.
По обнаженной груди полоснула алая прядь. Куда? Угол обзора не желал расширяться, никак не удавалось ухватить взглядом расплывающийся образ. Я схватил рукой единственное материальное доказательство его присутствия — прядь, замершую закатной дымкой рассыпавшихся черточек на бледной коже повыше правого соска. Какая же она мягкая, эта прядь. Мягкая... Лба моего коснулись нежные губы и в воздухе прошелестел шепот — Мне пора...
- Рэнджи!
Просыпаться с его именем на устах... Просыпаться, сжимая в руке край шелковой простыни, принимать прикосновения легкой занавески за поцелуи, а дуновение утреннего ветерка - за шепот... Я тяжело поднялся. Я думал о нем мало. Сначала совсем мало... Потом мысли эти вошли в привычку. Теперь я не могу думать ни о чем, кроме... Голова болит. Лекарство обещало ночь без сновидений. Но и оно бессильно вычеркнуть образ... Перед глазами плавают разноцветные круги. Не хочется есть, не хочется никуда идти... Надо. Надо идти. Сегодня он вернется. Сегодня я обо всем узнаю и успокоюсь. Просто мысли мешаются. Просто навалилась масса сомнений и домыслов. Нужно расставить по полочкам происходящее, и все придет в норму. Да. Я улыбнулся. Я имею право знать все о жизни своих подчиненных. Я обязан хорошо их знать. И... В конце концов, он все равно ничего не поймет.
Вот и прошли два сумасшедших дня. Кажется, мы по городу кругов пятьсот навернули, пока нашли все, что намеревались.
Сейретей встретил нас не слишком дружелюбно — проливным дождем после солнечной Каракуры. Под деревом с зонтом стоял Кира — встречал. Шухей помчался к нему.
- Рэнджи, пошли к нам! У нас зонт и саке в третьем!
- Не, я в отряд. Встретимся потом. Изуру, если тебе что-то не понравится из того, что приволок Шухей, я тебя лично убью... - Я осекся. Рейацу капитана? Оглянулся — показалось. Да уж, бывает. Что ему тут делать? Да еще под дождем. Сидит себе, работает. Представился наш кабинет, прямую строгую фигуру тайчо за столом. И так стало... Ну, будто правда домой вернулся.
Капитан действительно сидел за столом — пред ним привычно возвышались папки с документами. Я замер на пороге в ожидании. Даже сердце застучало быстрее. Вот всегда так. Как нет его рядом, все у меня нормально. И вспоминаю я о нем не очень часто вроде. Но стоит капитану появиться и... В общем, к его присутствию привыкнуть надо. Через пару дней привыкну, и опять нормально все будет. Сейчас он допишет, поднимет голову и скажет...
- Здравствуй, Рэнджи. - Прохладный голос, равнодушные интонации, бледный лоб с едва заметной морщинкой над левой бровью. Мой тайчо.
- Здравствуйте, капитан! - Поморщился. Когда же я орать отучусь? - В Каракуре все отлично. Рукия вам привет передавала. А я сейчас сяду за отчет. - Легкий кивок. Неет, тайчо, мне мало, ну обрадуйтесь хоть чуть-чуть, я же домой вернулся. Ну не год меня, конечно, не было, ну и что же...
- Тайчо, а вы, может быть, чаю хотите? Погода такая плохая. Давно дождь зарядил?
- Сегодня начался. Я не хочу чаю. Рэнджи... - Он встал из-за стола. - Мне нужно поговорить с тобой.
- А... Хорошо. О чем? - Я изобразил почтительное внимание, а сам тем временем покопался в памяти — не числилось ли за мной последнее время каких-нибудь грехов? Вроде нет. Только вот то, что мы ему соврали... Ну и откуда бы он это узнал? И все равно не докажет!
- Это достаточно личная тема, но я вынужден ее с тобой обсудить. - Я кивнул. Странно. Во-первых, сердитым он не казался, во-вторых, настроение такое его мне незнакомо, и это настораживает.
- Я хотел бы поговорить о твоей личной жизни и... Хм... Общественных ее проявлениях.
- Что? - Чего-чего?! Какой еще личной жизни?!
- Рэнджи, ты ведь не мог не заметить меня. Я видел вас тогда, у трактира.
- Кого?
- Тебя, Рэнджи. С лейтенантом девятого отряда. - Кажется, его раздражает моя непонятливость. Но я и правда ничего не понимаю!
- А что было-то? Ну обнял меня Шухей...
- Рэнджи...
- Нет, капитан, а что такого-то? Он мой друг. Вас что, друзья никогда не обнимали? Да... Хм...
- Нет, Рэнджи, в темноте, в высокой траве у стены меня никто никогда не обнимал. - Я зябко повел плечами. Прохладно стало как-то... Чего это на него нашло?
- Молчишь?.. Все ясно. Рэнджи, значит так, твоя личная жизнь — твое дело. Но отряд должен быть безупречным, понимаешь? Если я услышу хоть одну историю, подобную тем, что ходят про одиннадцатый отряд...
- Да какие истории, капитан? О чем вы вообще?!
- О том, что ты спишь с Шухеем, Рэнджи! - Ага. Вот только теперь я заметил его блестящие глаза и красные пятна на щеках. Что сделали с моим капитаном, пока меня не было?!
- Тайчо, успокойтесь! Не сплю я ни с каким Шухеем!
- Значит, встретились вы на ночь глядя, чтобы по дружески обняться и разойтись?.. - Язвительная усмешка?! Если бы это был не Бьякуя, если бы это был не я, можно было бы сказать, что он... Ревнует? Да нет, я потряс головой, не может быть.
- Нет, он меня туда позвал. Да там, тайчо, такая история дурацкая получилась... Он увидел утром, что мы с Кирой спали, хотел мне морду набить...
- Значит, ты спишь с Изуру. - Он сжал рукоять Сенбонзакуры и сделал мааленький шажок по направлению ко мне... Я отшагнул. На всякий случай.
- Нет!
- Может быть, вы это называете по другому?! Вас застал Шухей, но ты не спал с Кирой?
- Нет! Не спал! Ну... То есть, спал, но не так, как вы думаете...
- И как это я, интересно, не так думаю! Что вы в Готее развели вообще за публичный дом такой?!
- Ничего мы не разводили! С Кирой просто рядом спали! Холодно было, понимаете? Холодно! А он мой друг! И ему было холодно! И одиноко! И мы просто спали рядом! Вам было холодно когда-нибудь? Одиноко — было? Вот я думаю, что нет! Что никогда не хотелось протянуть руку — и наткнуться на человека рядом! Потому что это правильно! И нормально!
- Ты что, учить меня вздумал?! - Пощечина отбросила меня к стене. Хорошая такая пощечина, крепкая. Капитан тут же оказался рядом. Близко-близко... Одной рукой он прижимал меня к стене, другой, я уверен, держал меч. Я слышал, что шинигами сходят с ума. Не знаю, сошел ли он, но думаю, он как раз из тех, кто сходит. Благо, есть, с чего! А точно я знаю одно — я ничего не сделал, но я отсюда сегодня не выйду.
- Рэнджи, ты спишь с Кирой, обнимаешься с Шухеем, потом я отправляю тебя в Генсей, буквально через пару дней туда едет Шухей! Ты думаешь, я не понял, что Рукия врала?! Что ты собирался возвращаться, но пришел Шухей!
- Да я не поэтому остался! Шухей потом уже пришел!
- А почему, Рэнджи? Разве ты не с другом хотел погулять? - Опять усмешка эта, и пятна на щеках все ярче. Кажется, дотронешься — обожжешься! Но я не железный, и он меня довел!
- Знаете что, капитан?! А идите вы! У меня есть друзья, нормальные друзья! А вы все придумали сами! Зачем вам это?! Чего вы хотите от меня?! - На горле моем сжались пальцы.
- Как ты смеешь со мной разговаривать в подобном тоне. - Под бледной кожей щек заходили желваки. Убьет. Точно убьет.
-Ну и убивайте! Подумаешь! Вы все равно не мой капитан! Вы и не похожи на него ни капли! Вас как подменили! Что, все знать хотите? Все?! Вывернуться мне?! - Голос у меня уже сипел, доорался. - Пожалуйста! В Генсее я остался, потому что меня пустой ранил, а я боялся к вам показаться с раной, стыдно было! И не сплю я ни с кем! Вообще ни с кем! Очень давно! Я вас любил! Всегда! Молился на вас! Я смотреть ни на кого не мог больше! Да как вы вообще...
- Что?
- То! - Руки с горла исчезли. Что его остановило? Какая фраза?
- Ты... Любишь меня?
- Капитан, ну к чему этот театр! Будто вы не знаете!
- Откуда я должен был об этом узнать, Рэнджи?.. - Теперь у него тихий голос, совсем тихий, я едва слышу, что он говорит.
- Как это, откуда? Я вам два лета цветы на стол таскал.
- Цветы? - Он поднял голову и с недоумением на меня посмотрел. - Я не думал, что это ты.
- А стихи! Я писал вам стихи!
- Это были твои стихи? Рэнджи... Я не знал. Я думал, это какие-нибудь девушки из младших офицеров...
- Я же подписывался!
- Прости, Рэнджи, они были такие плохие, что я прочел только первую строку.
- Подумаешь! Я же не поэт! - Он помолчал.
- Если ты их помнишь, я бы с удовольствием послушал...
- Не помню я. - Так. Мне удалось его успокоить. Может, выживу, а?
- Капитан, вы бы меч положили...
- Что?.. - Он посмотрел рассеянно на руку, сжимающую до сих пор рукоять катаны, освобожденной уже из ножен. Меч жалобно звякнул о доски пола.
- И знаете, капитан, вы не очень хорошо выглядите. Давайте, я вас в четвертый провожу, а? Вы, может быть, простыли...
- Я был у Уноханы-тайчо, Рэнджи.
- Да? Это хорошо. И что она сказала?
- Что не может поставить диагноз. - В глазах у меня потемнело. Какой бы он ни был, он все-таки мой капитан...
- Значит, даже в четвертом ничего не смогут сделать? - Значит, он и правда болен. Значит, он... Сойдет с ума? Умрет? Я представил, что буду жить без Бьякуи, и мне стало страшно... За бурей темных мыслей я не сразу сориентировался в обстановке... Очнулся, когда приоткрытого в отчаянии рта моего коснулись губы капитана... Я ошеломленно замычал. Он оторвал на мгновение губы и проговорил:
- Но я знаю, кто может помочь... - И углубил поцелуй.
Я понял - это навязчивая идея. Нам в Академии рассказывали. Если долго о чем-то думать и стараться не думать... То потом вот так... Он же меня чуть не убил! Мог бы сразу сказать, все давно было бы хорошо! Аааах! Я откинул голову... Навязчивой идеей Кучики Бьякуи быть очень опасно, но жутко приятно!
10 глава и предыдущиеwww.diary.ru/~martes/p111231872.htm
11 глава
Рукия положила трубку. Я подошел к зеркалу. Посмотрел на себя — кожа бледнее обычного, волосы растрепались, выбились из-под кенсейкана, на щеках горят алые пятна — лихорадочные и жуткие. Я не привык таким себя видеть. Я никогда себя не видел таким. Надо попытаться основательно взвесить все и оценить, это привычно, так я делаю всегда, если не понимаю собственных мотиваций и стремлений. Этому научили меня еще в детстве. Контроль жизни начинается с себя. Все, что есть в нашей жизни, привносим в нее мы сами. Я все взвесил. Оценил - и обомлел. Внутри таилась глупая детская обида. Она затапливала даже законное возмущение! Мне врет Рукия. Собственная сестра! И ради чего? Ради того чтобы покрыть интрижку лейтенанта. Моего лейтенанта! Моя сестра! Да, они ведь друзья. Это меньшее, на что она пойдет ради Рэнджи. И обида, вот она, во всей красе — а я? Я твой капитан, Рэнджи! Ты не смеешь меня обманывать! Да в конце концов... Ну я же не зверь! Сказали бы правду, я бы его отпустил. Отпустил бы? Да. Если бы не было этой глупой любви, если бы такое случилось год назад, он сегодня же был бы уже в Готее! Тут, в кабинете! И сидел бы тише воды, и пикнуть бы не смел! А теперь я ничего не могу... Я не могу разоблачить их обман, потому что сам себе не поверю, что делаю это ради порядка в Готее. Почему? Почему все это возникает тогда, когда я уже не имею права на слабость? Почему когда я был ребенком, юношей, все давалось легко, почему меня не научили с этим справляться? Я только теперь начал задумываться, - а была ли жена счастлива со мной? Была. Я уверен, что была. Но было ли это моей заслугой? Я не добивался ее, я ни с кем не соперничал, я не сомневался в ее верности и любви. А сам я просто был. И ей было достаточно. А теперь ее нет. А я, уверенный в себе, властный, молодой, мудрый не по годам, - как еще меня любят называть старейшины клана, обсуждая правителя? Ни одного дурного слова не услышал я о себе с детских лет. И тогда даже было — чересчур горяч. Да, вот и вылилась горячность. Чересчур. Что же мне, мудрому, теперь делать? У кого просить совета, если я не могу рта открыть, чтобы не выпустить эту лавину глупых эмоций? Пожаловаться — не могу. Даже сенсею. Уже не могу. Уже вырос. Говорят, что любовь — это жизнь. Я хочу жить, я просто хочу жить. Но не могу. Горячий поток затапливает горло, перехватывает дыхание и... Я ведь представляю его с этим... Я ведь... Я закрыл глаза, усилием воли утихомирил пульс, успокоил рейацу. Взял со столика пузырек темного стекла и добавил пару капель в чай. Последнее средство, Унохана-тайчо была обеспокоена моим самочувствием. Да что там говорить, она была напугана! Сейчас я выпью чаю и лягу спать. И засну с этим чудесным средством. Сразу, без сновидений. А завтра на службе я буду обычным. Потому что иначе нельзя.
- Унохана-тайчо, все действительно плохо?
- Я даже не знаю. Похоже на нервное расстройство, но... Чем оно может быть вызвано? Усталость исключена. Физически все в порядке. Я, честно говоря, в растерянности. Такое бывает при... Но откуда... Хотя... Знаете, если эмоции долго держать в себе, может случиться что-то наподобие взрыва. И тогда, вы понимаете, если бы это случилось с обычным офицером, можно было бы переживать только за пациента, а тут... Он ведь может быть опасен не только для себя!
- Да. Я понимаю. Но что же можно сделать?
- Прежде всего, выяснить, на какой почве пациент зациклен. Но это невозможно в случае с рокубантай-тайчо. По крайней мере со мной откровенно он говорить отказывается. Может быть вы...
- Да, я пытаюсь, но знаете, я тоже не имею, конечно, уже прежнего влияния.
- В конце концов объясните ему, что это уже не его личное дело! Он попросту не имеет права! Прежде всего, он не имел права так себя запускать. И потом, он сам видит проблему, он видит, что самостоятельно с ней не справится. И не желает доверять врачам. Возмутительно! Капитан не имеет права на поведение ребенка. Я полагаю, что если ваш следующий разговор не возымеет действия, придется действовать мне.
- Я понимаю, я постараюсь все объяснить. Только не переживайте, умоляю вас. Думаю, это не самое страшное, с чем нам приходилось сталкиваться.
- Не самое. И худшие случаи бывают только тогда, уверяю вас как врач, когда их запускают.
По обнаженной груди полоснула алая прядь. Куда? Угол обзора не желал расширяться, никак не удавалось ухватить взглядом расплывающийся образ. Я схватил рукой единственное материальное доказательство его присутствия — прядь, замершую закатной дымкой рассыпавшихся черточек на бледной коже повыше правого соска. Какая же она мягкая, эта прядь. Мягкая... Лба моего коснулись нежные губы и в воздухе прошелестел шепот — Мне пора...
- Рэнджи!
Просыпаться с его именем на устах... Просыпаться, сжимая в руке край шелковой простыни, принимать прикосновения легкой занавески за поцелуи, а дуновение утреннего ветерка - за шепот... Я тяжело поднялся. Я думал о нем мало. Сначала совсем мало... Потом мысли эти вошли в привычку. Теперь я не могу думать ни о чем, кроме... Голова болит. Лекарство обещало ночь без сновидений. Но и оно бессильно вычеркнуть образ... Перед глазами плавают разноцветные круги. Не хочется есть, не хочется никуда идти... Надо. Надо идти. Сегодня он вернется. Сегодня я обо всем узнаю и успокоюсь. Просто мысли мешаются. Просто навалилась масса сомнений и домыслов. Нужно расставить по полочкам происходящее, и все придет в норму. Да. Я улыбнулся. Я имею право знать все о жизни своих подчиненных. Я обязан хорошо их знать. И... В конце концов, он все равно ничего не поймет.
Вот и прошли два сумасшедших дня. Кажется, мы по городу кругов пятьсот навернули, пока нашли все, что намеревались.
Сейретей встретил нас не слишком дружелюбно — проливным дождем после солнечной Каракуры. Под деревом с зонтом стоял Кира — встречал. Шухей помчался к нему.
- Рэнджи, пошли к нам! У нас зонт и саке в третьем!
- Не, я в отряд. Встретимся потом. Изуру, если тебе что-то не понравится из того, что приволок Шухей, я тебя лично убью... - Я осекся. Рейацу капитана? Оглянулся — показалось. Да уж, бывает. Что ему тут делать? Да еще под дождем. Сидит себе, работает. Представился наш кабинет, прямую строгую фигуру тайчо за столом. И так стало... Ну, будто правда домой вернулся.
Капитан действительно сидел за столом — пред ним привычно возвышались папки с документами. Я замер на пороге в ожидании. Даже сердце застучало быстрее. Вот всегда так. Как нет его рядом, все у меня нормально. И вспоминаю я о нем не очень часто вроде. Но стоит капитану появиться и... В общем, к его присутствию привыкнуть надо. Через пару дней привыкну, и опять нормально все будет. Сейчас он допишет, поднимет голову и скажет...
- Здравствуй, Рэнджи. - Прохладный голос, равнодушные интонации, бледный лоб с едва заметной морщинкой над левой бровью. Мой тайчо.
- Здравствуйте, капитан! - Поморщился. Когда же я орать отучусь? - В Каракуре все отлично. Рукия вам привет передавала. А я сейчас сяду за отчет. - Легкий кивок. Неет, тайчо, мне мало, ну обрадуйтесь хоть чуть-чуть, я же домой вернулся. Ну не год меня, конечно, не было, ну и что же...
- Тайчо, а вы, может быть, чаю хотите? Погода такая плохая. Давно дождь зарядил?
- Сегодня начался. Я не хочу чаю. Рэнджи... - Он встал из-за стола. - Мне нужно поговорить с тобой.
- А... Хорошо. О чем? - Я изобразил почтительное внимание, а сам тем временем покопался в памяти — не числилось ли за мной последнее время каких-нибудь грехов? Вроде нет. Только вот то, что мы ему соврали... Ну и откуда бы он это узнал? И все равно не докажет!
- Это достаточно личная тема, но я вынужден ее с тобой обсудить. - Я кивнул. Странно. Во-первых, сердитым он не казался, во-вторых, настроение такое его мне незнакомо, и это настораживает.
- Я хотел бы поговорить о твоей личной жизни и... Хм... Общественных ее проявлениях.
- Что? - Чего-чего?! Какой еще личной жизни?!
- Рэнджи, ты ведь не мог не заметить меня. Я видел вас тогда, у трактира.
- Кого?
- Тебя, Рэнджи. С лейтенантом девятого отряда. - Кажется, его раздражает моя непонятливость. Но я и правда ничего не понимаю!
- А что было-то? Ну обнял меня Шухей...
- Рэнджи...
- Нет, капитан, а что такого-то? Он мой друг. Вас что, друзья никогда не обнимали? Да... Хм...
- Нет, Рэнджи, в темноте, в высокой траве у стены меня никто никогда не обнимал. - Я зябко повел плечами. Прохладно стало как-то... Чего это на него нашло?
- Молчишь?.. Все ясно. Рэнджи, значит так, твоя личная жизнь — твое дело. Но отряд должен быть безупречным, понимаешь? Если я услышу хоть одну историю, подобную тем, что ходят про одиннадцатый отряд...
- Да какие истории, капитан? О чем вы вообще?!
- О том, что ты спишь с Шухеем, Рэнджи! - Ага. Вот только теперь я заметил его блестящие глаза и красные пятна на щеках. Что сделали с моим капитаном, пока меня не было?!
- Тайчо, успокойтесь! Не сплю я ни с каким Шухеем!
- Значит, встретились вы на ночь глядя, чтобы по дружески обняться и разойтись?.. - Язвительная усмешка?! Если бы это был не Бьякуя, если бы это был не я, можно было бы сказать, что он... Ревнует? Да нет, я потряс головой, не может быть.
- Нет, он меня туда позвал. Да там, тайчо, такая история дурацкая получилась... Он увидел утром, что мы с Кирой спали, хотел мне морду набить...
- Значит, ты спишь с Изуру. - Он сжал рукоять Сенбонзакуры и сделал мааленький шажок по направлению ко мне... Я отшагнул. На всякий случай.
- Нет!
- Может быть, вы это называете по другому?! Вас застал Шухей, но ты не спал с Кирой?
- Нет! Не спал! Ну... То есть, спал, но не так, как вы думаете...
- И как это я, интересно, не так думаю! Что вы в Готее развели вообще за публичный дом такой?!
- Ничего мы не разводили! С Кирой просто рядом спали! Холодно было, понимаете? Холодно! А он мой друг! И ему было холодно! И одиноко! И мы просто спали рядом! Вам было холодно когда-нибудь? Одиноко — было? Вот я думаю, что нет! Что никогда не хотелось протянуть руку — и наткнуться на человека рядом! Потому что это правильно! И нормально!
- Ты что, учить меня вздумал?! - Пощечина отбросила меня к стене. Хорошая такая пощечина, крепкая. Капитан тут же оказался рядом. Близко-близко... Одной рукой он прижимал меня к стене, другой, я уверен, держал меч. Я слышал, что шинигами сходят с ума. Не знаю, сошел ли он, но думаю, он как раз из тех, кто сходит. Благо, есть, с чего! А точно я знаю одно — я ничего не сделал, но я отсюда сегодня не выйду.
- Рэнджи, ты спишь с Кирой, обнимаешься с Шухеем, потом я отправляю тебя в Генсей, буквально через пару дней туда едет Шухей! Ты думаешь, я не понял, что Рукия врала?! Что ты собирался возвращаться, но пришел Шухей!
- Да я не поэтому остался! Шухей потом уже пришел!
- А почему, Рэнджи? Разве ты не с другом хотел погулять? - Опять усмешка эта, и пятна на щеках все ярче. Кажется, дотронешься — обожжешься! Но я не железный, и он меня довел!
- Знаете что, капитан?! А идите вы! У меня есть друзья, нормальные друзья! А вы все придумали сами! Зачем вам это?! Чего вы хотите от меня?! - На горле моем сжались пальцы.
- Как ты смеешь со мной разговаривать в подобном тоне. - Под бледной кожей щек заходили желваки. Убьет. Точно убьет.
-Ну и убивайте! Подумаешь! Вы все равно не мой капитан! Вы и не похожи на него ни капли! Вас как подменили! Что, все знать хотите? Все?! Вывернуться мне?! - Голос у меня уже сипел, доорался. - Пожалуйста! В Генсее я остался, потому что меня пустой ранил, а я боялся к вам показаться с раной, стыдно было! И не сплю я ни с кем! Вообще ни с кем! Очень давно! Я вас любил! Всегда! Молился на вас! Я смотреть ни на кого не мог больше! Да как вы вообще...
- Что?
- То! - Руки с горла исчезли. Что его остановило? Какая фраза?
- Ты... Любишь меня?
- Капитан, ну к чему этот театр! Будто вы не знаете!
- Откуда я должен был об этом узнать, Рэнджи?.. - Теперь у него тихий голос, совсем тихий, я едва слышу, что он говорит.
- Как это, откуда? Я вам два лета цветы на стол таскал.
- Цветы? - Он поднял голову и с недоумением на меня посмотрел. - Я не думал, что это ты.
- А стихи! Я писал вам стихи!
- Это были твои стихи? Рэнджи... Я не знал. Я думал, это какие-нибудь девушки из младших офицеров...
- Я же подписывался!
- Прости, Рэнджи, они были такие плохие, что я прочел только первую строку.
- Подумаешь! Я же не поэт! - Он помолчал.
- Если ты их помнишь, я бы с удовольствием послушал...
- Не помню я. - Так. Мне удалось его успокоить. Может, выживу, а?
- Капитан, вы бы меч положили...
- Что?.. - Он посмотрел рассеянно на руку, сжимающую до сих пор рукоять катаны, освобожденной уже из ножен. Меч жалобно звякнул о доски пола.
- И знаете, капитан, вы не очень хорошо выглядите. Давайте, я вас в четвертый провожу, а? Вы, может быть, простыли...
- Я был у Уноханы-тайчо, Рэнджи.
- Да? Это хорошо. И что она сказала?
- Что не может поставить диагноз. - В глазах у меня потемнело. Какой бы он ни был, он все-таки мой капитан...
- Значит, даже в четвертом ничего не смогут сделать? - Значит, он и правда болен. Значит, он... Сойдет с ума? Умрет? Я представил, что буду жить без Бьякуи, и мне стало страшно... За бурей темных мыслей я не сразу сориентировался в обстановке... Очнулся, когда приоткрытого в отчаянии рта моего коснулись губы капитана... Я ошеломленно замычал. Он оторвал на мгновение губы и проговорил:
- Но я знаю, кто может помочь... - И углубил поцелуй.
Я понял - это навязчивая идея. Нам в Академии рассказывали. Если долго о чем-то думать и стараться не думать... То потом вот так... Он же меня чуть не убил! Мог бы сразу сказать, все давно было бы хорошо! Аааах! Я откинул голову... Навязчивой идеей Кучики Бьякуи быть очень опасно, но жутко приятно!
@музыка: тишина
@настроение: надо спать
@темы: Абараи Рэнджи, Блич, фанфики, Кучики Бьякуя, Хисаги Шухей, Кира Изуру
-
-
03.06.2010 в 15:46Кусочек прекрасен!!!
И вот эта розовая флафффнюшка в конце...Это просто о-о-о...
Спасибо!!!
Все капитулируют, сдаются на милость своим эмоциям и-и-и-и в итоге остаются в победителях. Уррра!!!
-
-
03.06.2010 в 15:58-
-
03.06.2010 в 16:10Удачное решение!!!
Я пребываю в восхищении, правда!
Вчера половину вики на предмет маний приштудировала
Вот чувствуется, серьезно, что ты что-то по этому поводу читала...*шепотком* И наверно всю голову сломала, как описанную клинику перенести в фик???
-
-
03.06.2010 в 16:16наверно всю голову сломала, как описанную клинику перенести в фик??? Ну, когда я поняла, что разобраться в этом невозможно, стала просто читать. Какая-то общеинтересная информация запоминается в любом случае. То, что понять легко. Типа там навязчивых идей - навязчивых мыслей - навязчивых действий. Я еще и козырну потом где-нибудь в разговоре этим))) Полезная штука - эти фики)
-
-
03.06.2010 в 16:29-
-
22.06.2010 в 16:09- Рэнджи!
Как же это красиво. И как это было уместно после очередного ангста Бьякуи.
Ну и убивайте! Подумаешь! Вы все равно не мой капитан! Вы и не похожи на него ни капли! Вас как подменили! Что, все знать хотите? Все?! Вывернуться мне?! - Голос у меня уже сипел, доорался. - Пожалуйста! В Генсее я остался, потому что меня пустой ранил, а я боялся к вам показаться с раной, стыдно было! И не сплю я ни с кем! Вообще ни с кем! Очень давно! Я вас любил! Всегда! Молился на вас! Я смотреть ни на кого не мог больше! Да как вы вообще...
А вот после этого вообще выносите меня
Так пробрало.
Значит, он и правда болен. Значит, он... Сойдет с ума? Умрет? Я представил, что буду жить без Бьякуи, и мне стало страшно...
Я, кажется, вместе с Ренджи тут переживала, еле-еле сердце удержала от выпрыгивания из груди.
А уж поцелуй, поцелуууй